Наша московская подруга Яна Бинаев — юрист-международник, переводчик с 5 языков, танцовщица и обладательница самой широкой улыбки в обеих столицах — недавно провела 2 месяца… в армейской тюрьме. Ее внешний вид примерно также не соответствует стереотипному представлению о “стандартном уголовнике”, как и шведский стол три раза в день с понятием “тюрьма”. Тем не менее, так всё и сошлось.

— Яна, расскажи о себе: где ты родилась, где и чем ты живешь сейчас?

Мне 22 года. Сейчас живу в Москве — совсем скоро отмечу 5-летний юбилей жизни в городе, который никогда не спит. Москва, я люблю тебя! А родилась я в городе Дербент, в южной республике Дагестан, тогда еще в СССР. Когда мне было 5 лет, моя семья репатриировалась в Израиль. Там я, собственно, и выросла. Мой родной язык – иврит, а я – израилитянка. Обожаю израильские шутки :) А вот в России никак не могу осознать несколько вещей: масштаб коррупции, платные пакеты в супермаркетах и еще парочку того же разряда. Только недавно избавилась от страха, который преследовал меня последние годы: как не предать дом родной — Израиль и, не дай бог, полюбить движок -Москву? Но любовь уже случилась. Здесь на меня снизошла муза творчества — ни о какой юридической работе даже слышать не хочу. Уже четвертый месяц как я работаю на фабрике по изготовлению мебели из дерева: делаем мы вещи сумасшедшие по красоте.

— За что тебя в прошлом году забрали в тюрьму?

— В тюрьму меня забрали за 3-х летнее дезертирство из армии Израиля. К сожалению, моя семья была против моей службы. Я — одна в семье, а у мамы брат погиб в армии в 1997. Мне бы, конечно, хотелось служить. Но, видимо, уже никогда я этого не сделаю. Для получения освобождения от службы после тюрьмы пришлось подписать документ о том, что никогда не предъявлю требования, чтобы вновь служить в будущем.

— А как еще туда можно попасть? Что за людей ты там встретила?

— В армейской тюрьме сидят разные люди. И те, кто должен был служить, но по разным причинам ушел от этого дела – как я (уехала в Москву). И те, кто все-таки начали служить, но потом «передумали» и скрылись. Такие «потенциальные» солдаты сразу появляются в базе ЦАХАЛ. Строгого суда, к сожалению, нам не избежать. За месяц отсутствия, скорее всего, дадут два в тюрьме. Потом этот месяц приплюсуют к сроку службы. В тюрьму попадают за алкоголь, нарушение команд, драки, мужские тусовки в женском подразделении и наоборот. Сроки? Они разные: от пяти дней до более чем шести месяцев…

— Расскажи, как и откуда тебя забрали?

— Утром 30 апреля 2012 года мы с группой молодых и активных ребят из еврейских молодежных организаций прилетели в аэропорт «Бен-Гурион». На паспортном контроле сказали, что мне срочно нужно явиться в военкомат. Я подумала, что после семинара обязательно заеду. Вышла за багажом. После этого события разворачивались стремительно, как в остросюжетном фильме. Что почетно — я в главной роли. До сих пор помню эхом отдающийся в висках мужской голос, повторяющий мое имя раз за разом. Это был полицейский, который приказал идти за ним. Паспорт забрал. 6:30 утра. Вторые сутки не сплю, сплошная пелена перед глазами. Чемодан так и не дождалась. Маме по телефону сказала, что все ок – прилетели, ждем багаж. Успокоила – иначе могла бы поднять панику. Меня забрал солдат, который, видимо, только сопровождает таких, как я, к руководству. Симпатичный – мало сказать. Бог. И вот греческий бог вел меня на «казнь» — все же, даже такое, божественное присутствие в сложные моменты очень приятно. Чуть позже оказываюсь перед женщиной по имени “Завтюрьма”. Злая, резкая, с огромным шрамом на лице. Меня в упор не видела, говорила только с «моим» сопровождающим. Потом, пока шли к полицейской машине, мне все-таки удалось попрощаться с моими друзьями из «Таглита». Трое полицейских посадили меня в машину. Сначала хотели надеть наручники, но решили сделать это уже на базе в Црирфине.

— А что за распорядок дня в тюрьме? Всегда хотелось узнать, да достоверные источники, к счастью, не встречались :)

— Это, кстати, было по–настоящему насыщенное время. Сначала я оказалась в тюрьме, в которой практически не было не только распорядка, но и нормального контроля над заключенными. В ней я провела около 10 дней — может быть, чуть больше. А потом перевели в другую часть – и тут было жестко. Подъем в 5:20. В 5:45 уже стоишь на улице в строю. Там я научилась быстро одеваться и застегивать в один момент все до единой пуговицы, шнурки завязывать за секунды и туго собирать волосы. Поймали с распущенными – готовься… Дальше бегали до потери пульса, отжимались бесконечно. Я люблю спорт, но там редко получала удовольствие, хоть и очень старалась видеть плюсы во всем! Дальше завтрак: опять выстраивались в ряды, на нас орали и почему-то запускали по два человека в столовую. Надо было крикнуть «Приятного аппетита, командир!» Слабо крикнул — стой дальше. В столовой говорить нельзя, тишина стояла мертвая. А еще запрещалось сидеть с пустыми тарелками. Это вроде как знак протеста. Поела, надо одеть шапку – показать, что завтрак окончен. Потом снова в строй. И, наконец, 7 минут, положенные по закону, на перекур. Только 7 минут.

Потом загоняли обратно в “клетки”. Мы сидели. Читали, пели, орали, ругались, молились, ныли, плакали. Ходили туда-сюда, а время будто замерло. Болтали мы почему-то на очень глубокие темы. За нами следили камеры, всегда по две на камеру. Если что — сразу прибегали командиры и орали. А еще нельзя было хлопать и громко петь.

Потом давали поговорить 4 минуты по телефону.

Обед, завтрак, ужин — одинаковые. А вечером мучительная уборка, после которой оставались силы только на помыться, и спать. В 22:00 выключают свет, и ходить больше нельзя. Были еще у нас смены на охране тюрьмы в будке, в которой дежурили по очереди каждые 4 часа. Нам почему-то доверяли охранять девочек, которые сидели в изоляторе. Там вообще можно было умереть от тоски и безделья. Единственная твоя функция — смотреть, просто смотреть на камеру.

Нашим местным праздником был визит командующего всей тюрьмы. Мужик огромного роста, добрый и надежный: старался выслушать всех заключенных и помогал, чем мог. Мне тоже помог однажды. Спасибо ему!

— Ты ведь любитель занять свободное время чем-нибудь полезным. Удавалось?

— Да, я в тюрьме читала, говорила с девочками — нас было до 10 человек в камере. Думала. Иногда мы пели и танцевали, пока не начинали кричать. Пресс качала. И всех вокруг заставляла спортом заниматься. А то ныли, что по 10 килограмм набрали.

— Чем кормят в армейской тюрьме?

— Шведские столы по три раза в день. Выбор, как ни странно, большой. Там можно пол-Африки накормить. Около 70% всей еды ежедневно выбрасывается.

— А твое юридическое образование пригодилось?

— У меня была только одна “скидка” в дневной нагрузке – могла не стучать сильно ногами под приказы командующих. Это я ее сама выбила. Мой семейный врач написала направление, что, мол, у меня врожденная анемия, и кости ног надо беречь. Но, на самом деле, уже спустя неделю ноги побаливали и от общей нагрузки.

Еще я не сняла сережки и пирсинги. На удачу. Ну, немного благодаря хитрости.

Нас заставляли раздеваться догола. Чтобы скрыть пирсинг на пупке, я сказала, что я юрист и верю только документам — пусть мне предоставят закон, в котором прописано, что им разрешено это делать. Естественно, так раздевания и отложились. А потом и вовсе сошли на нет.

На мое счастье, металлоискатель ни разу не запищал, и мои серьги остались нетронутыми. Это удача. Но я все равно старалась прятать от всех пирсинг на всякий случай — даже девочки в клетке не знали. Всегда есть стукачи, которых сажают дней на 5-10 по глупым причинам, для проверки происходящего в тюрьмах.

— Как ты оцениваешь время, проведенное в тюрьме?

— На самом деле, это был очень полезный опыт. Я считаю, что тюрьма на меня сильно повлияла. И я не жалею, что она вот так случилась. Я избавилась от лишних привычек. Больше не усложняю жизнь: все вокруг суета и мелочи по сравнению с чувством, когда ты остаешься совсем «голым». Только ты и твоя грязная форма. Сразу понятно, кто ты в этом мире и люди вокруг тебя. Кто друг, а кто так себе.

— Что ты можешь посоветовать людям, оказавшимся в такой же ситуации, как и ты?

— Первые дни после того, как меня забрали, я беспробудно плакала. Много, долго. Потом поняла, что каждый новый день, каждое событие и каждый новый человек в нашей жизни приходят и уходят не просто так. Они несут свою миссию. Главное — увидеть ее. Надо выдохнуть и успокоиться. Понаблюдать. Надо радоваться и всегда искать возможность стать лучше. Жизнь — это пазл, и надо его собирать. Нет лишних частей, главное найти им свое место.